Реувен Танненбаум, солдат конвоя, пробившегося 11 июня 1948 года в осажденный египтянами кибуц Кфар-Даром в пустыне Негев, рассказал следующее: «Однажды вечером я услышал удивительно красивое пение. Это были молитвы в честь наступающего Шабата, которые пели члены кибуца. Хотя я человек далекий от религии, но от их молитв у меня защемило сердце. Здесь я понял всю глубину изречения ashrei ha-ma’amin (блажен, кто верует). Закончив молиться, они взялись за руки и стали танцевать хору. Я сказал себе: “Что думают обо всем этом египетские солдаты? Знают ли они, как терпеть страдания и ликовать, подобно нам?” Тем более что ликование это происходило вскоре после того, как нам сообщили, что на следующий день еды уже не осталось…»
Много лет спустя Арье Ицхаки, автор книги «222. Дни Кфар-Дарома, 1948» (Aryeh Itzhaki. 222: The Days of Kfar Darom, 1948. Eretz Israel Publishing, Efrata, Israel), спросил у Нахума Сарига, тогдашнего командира бригады «Негев»: «Как ты мог доверить наиболее проблемный участок в своем секторе горстке религиозных детей? Почему ты не послал туда взвод каких-нибудь тертых сабра из Изреельской долины, к примеру резервистов “Пальмаха”?» И тот ответил: «Я видел их. Я осознал, что они полны веры, и понял, что в таком месте, как Кфар-Даром, нам нужны стойкие люди с сильной волей, которые способны держать удары и не уступать при самых тяжелых условиях, а не сверхактивные бойцы, для которых сидение на одном месте будет невмоготу…»
Их было 40 подростков, юношей и девушек, старшему было 19 лет, остальным – 17-18. 15 из них были родом из Германии, 15 – из Польши, другие из Румынии, Венгрии, Турции, Сирии, двое родились в Палестине. Когда началась Война за независимость, четверо были на учебе и, соответственно, оказались отрезаны от Кфар-Дарома. Все они окончили религиозную школу в Кфар-Хасидим близ Хайфы. 15 из них в течение 13 месяцев прошли hachshara, обучение для поселенцев.
История кибуца Кфар-Даром началась 14 сентября 1946 года, когда Давид Бен-Гурион послал в Еврейское Агентство телеграмму о срочном создании 24 новых поселений, особенно в Негеве. «Поселения считались таким приоритетом, – пишет Арье Ицхаки, – поскольку существовало понимание того, что мерцающие огоньки еврейской жизни, рассеянные по наиболее пустынным территориям, в значительной степени определят границы будущего государства. Было также понятно, что борьба за землю вступает в решающую фазу и упускать время для установления своего присутствия уже нельзя». Был разработан план создания 11 новых кибуцев и мошавов в один день, 6 октября 1946 года. Это был последний день Йом Кипура, и англичанам вряд ли могло прийти в голову, что евреи затеют массовое переселение во время своего самого почитаемого праздника. План был столь секретным, что даже будущие поселенцы, общим числом в 1100 человек, узнали о том, куда им предстоит двигаться, всего за несколько дней. Для их перевозки, опять же в обстановке секретности, предстояло мобилизовать сотни грузовиков, а ведь надо было транспортировать и всевозможные строительные материалы, оборудование и много еще чего.
Спрашивается: к чему все эти меры предосторожности, если новые поселения не были согласованы с английскими властями подмандатной Палестины? Не снесут ли их тут же за здорово живешь? А вот и нет. Согласно закону, принятому еще во времена Османской империи, уничтожение дома, имеющего крышу, запрещалось – независимо от того, построен ли он легально или нелегально.
Они прибыли в Кфар-Даром на рассвете. Они увидели поля пшеницы и ячменя. Место для кибуца было пустым, его окаймляли кусты акации. Если смотреть на север, то были видны английские казармы и железнодорожная станция, а на запад – арабская деревня Дир аль-Балах. Кфар-Даром, уточняет Арье Ицхаки, «торчал прямо в львиной пасти, в сердце враждебной Газы. Это было также единственное поселение, у которого не было достаточно земли, чтобы обеспечивать себя экономически. Его статус, поэтому был подвешенным, и он классифицировался как экспериментальный форпост». Первый день эксперимента был удачным: с помощью евреев-мастеровых, которые работали в английских казармах и добровольно приехали в Кфар-Даром, первые дома были возведены за 12 часов.
Прошло шесть месяцев. Первой проблемой была вода. Исходили из того, что им удастся быстро пробурить колодец, но попытка не удалась – воды было слишком мало. На выручку пришли арабские соседи. Халиль, сын мухтара (старосты) деревни Дир аль-Балах, предложил кибуцникам брать воду из семейного колодца, всего в 400 метрах от поселения. Сначала они носили воду в кувшинах и контейнерах, потом Халиль подарил им ослика и две канистры. Уже за свои деньги они купили телегу, Еврейское Агентство подсобило двумя мулами, появилась одна цистерна для общего пользования, потом другая, поменьше – ее наполнили водой, закопали в землю и берегли на крайний случай. А в сентябре 1947 года, наконец, пробурили нормальный колодец в границах самого кибуца. Освещение поначалу было только с помощью керосиновых ламп, электричество появилось позднее, когда приобрели генератор. Продукты возили на грузовике из ближайшего кибуца Беерот Ицхак. Перейти на полное самоснабжение пока не удавалось. Огород маленький, одна корова и девять литров молока в день, 80 кур в двух курятниках и 30 яиц в день. Чтобы все-таки худо-бедно прокормить поселенцев Кфар-Дарома, им и жителям других кибуцев решили найти возможность работать и зарабатывать. Так они стали заниматься шлифовкой алмазов. Оборудование было установлено здесь же в кибуце в «безопасном доме», двухэтажной постройке из цемента, приехали два преподавателя из Тель-Авива, и потихоньку дело стало двигаться.
Главной проблемой была безопасность. Оружие было легальным и нелегальным. Последнее хранилось в молочных бидонах, закопанных в землю. Закон разрешал создавать при кибуцах посты Jewish Settlement Police (полиция еврейских поселений). Восемь кибуцников из Кфар-Дарома прошли необходимую военную подготовку. После окончания месячного курса они принесли положенную присягу верности «Его Величеству Королю Георгу VI», но после официальной церемонии нашли пустую комнату, и там присягнули «Хагане». Именно она вела настоящую подготовку к неминуемой войне, укрепляла кибуцы, создавала систему радиосвязи между ними и ее боевыми частями, обучала поселенцев военному делу и организовывала контрабанду оружия. При всем при этом кибуцников Кфар-Дарома ориентировали на установление добрососедских отношений с местными арабами-бедуинами, в чем они и преуспели, но до поры до времени.
29 ноября 1947 года состоялось голосование в ООН, разделившее подмандатную Палестину на два государства – еврейское и арабское. Как и во всем мире, евреи Кфар-Дарома радовались, но на душе у них было тревожно – ведь их кибуц (вместе с еще несколькими) оказался на земле арабского государства. «Хагана» заспешила. Были выбраны и оборудованы четыре главные позиции, между ними были прокопаны траншеи, забор был защищен колючей проволокой, а бараки и палатки – мешками с песком. Им прислали также два пулемета и легкий миномет. «Всего за несколько дней, – говорит Ариэль Ицхаки, – кибуц лишился своего пасторального шарма и превратился в крепость, готовую к бою». Начиная с декабря в темное время суток был введен режим полного затемнения, даже зажигание меноры на Хануку пришлось отменить.
Между тем высшие лица непровозглашенного еще государства решали судьбу Негева. К началу Войны за независимость в Газе жили около 70 тысяч арабов, а в Негеве – около 100 тысяч. Им противостояли около полутора тысяч евреев. 14 декабря Давид Бен-Гурион записал в своем дневнике: «Фриц (Айзенштеттер, один из командиров “Хаганы”) пессимистичен в отношении Негева. По его мнению, все поселения к югу от линии Газа-Беершеба должны быть эвакуированы (14 поселений и около 400 мужчин, женщин и детей), а их жители переправлены в северные поселения… Его резоны: оружия недостаточно, отправить больше невозможно, много бедуинов…» Бен-Гурион на это предложение ответил решительным отказом: «Я сказал им, что ни одно поселение в Негеве не должно быть эвакуировано». Для обороны Негева была образована бригада «Пальмаха», состоявшая из двух батальонов. Кфар-Даром входил в зону действий 2-го, и командиром взвода, который его защищал, был назначен кибуцник Аврахам Димант.
Массированных атак со стороны арабов на Кфар-Даром пока что не было – в Газе еще оставались английские войска, – но снайперские обстрелы со стороны железнодорожной станции уже начались, и кибуцники уже не могли работать в поле. Поселение находилось на открытой местности и практически полностью просматривалось, поэтому любое передвижение внутри его несло потенциальную опасность. «Пальмах» решил укрепить огневую мощь Кфар-Дарома и прислал отряд из 20 своих ветеранов, что подняло боевой дух защитников поселения. Оборонительные работы стали более профессиональными – были заминированы подступы к нему, выкопан командирский бункер, откуда теперь осуществлялась радиосвязь, углублены траншеи и окопы. Большой проблемой стала нехватка продовольствия. Все «меню» защитников Кфар-Дарома состояло из питы, которую они сами пекли, и супа из овсяной крупы, бобов и горстки овощей. Корову и кур кормить было практически нечем, кибуцники попытались как-то накосить в поле травы, но по ним тут же был открыт огонь.
И вот первый бой – 10 апреля 1948 года. У Кфар-Дарома собрался отряд, включавший, по словам Арье Ицхаки, «мусульманских фанатиков и приверженцев нацизма всех мастей». Это воинство, насчитывавшее 500 человек, возглавляли 11 кадровых офицеров египетской армии. Для захвата поселения было выделено 200 боевиков «Мусульманского братства». Наступление началось рано утром: с обстрела из минометов и противотанковых ружей, под покровом темноты к забору через клеверное поле выдвинулась штурмовая группа, а к воротам подобрались 
саперы. Их заметили, и девушка по имени Иехудит Швебер получила приказ стрелять. Она сделала только один выстрел, за которым последовал сильнейший взрыв, так как пуля попала во взрывчатку общим весом в несколько десятков килограммов. Затем три мины, посланные из кибуца, рванули в самой гуще изготовившихся к атаке боевиков. Египтяне стали спешно отступать – было 6 часов утра. Один из волонтеров, экс-капитан хорватской армии, рассказал позднее английскому журналисту Рою Карлсону: «Я воевал рядом с наиболее тупыми, трусливыми и неумелыми солдатами. Немцы и я надавали арабам кучу хороших идей о том, как уничтожить еврейское поселение. Но они всего боятся. Они уверяют, что это будет стоить им слишком много, и ждут помощи от Аллаха». В 10 часов утра к поселению внезапно подъехал английский бронетранспортер, и кибуцникам, которые продолжали вести прицельный огонь по укрывавшимся в клеверном поле арабам, пришлось остановиться. Более того, когда евреи попытались собрать оружие погибших и раненых, всего около 40 человек, англичане отобрали его, а позднее санитарные машины увезли раненых в госпиталь. Все равно это была победа, причем поселенцы израсходовали всего 260 пуль – меткая стрельба компенсировала недостаток боеприпасов.
Наступил по словам Арье Ицхаки, «21 день неопределенности». Кибуцники продолжали укрепляться. Их минер Яаков Бауэр установил вокруг поселения кордон из 360 мин. Они вырыли за забором противотанковый ров и соединили туннелями командирский бункер и главные позиции. По ночам смельчаки, рискуя жизнью, выбирались в поле за травой для коровы. Куры тоже не радовали – из-за постоянных обстрелов они почти не откладывали яйца. Несмотря ни на что, «религиозные дети» продолжали соблюдать предписания традиции – собирали миньяны для молитвы, отмечали шаббат и «с помпой» отпраздновали Пейсах. «Предпраздничным вечером весь Кфар-Даром собрался в бункере. Пять бойцов остались часовыми. Каждые полчаса они сменялись, чтобы все могли выполнить заповедь чтения агады. Седер блестяще вел Ицхак Шиндельхайм. И главным врагом для них опять были те же египтяне. Все пассажи, относящиеся к их поражению в древности, читались с особенным пылом, особенно о десяти карах египетских и потоплении армии и колесниц фараона. Аврахам Димант настоял, чтобы каждый выпил четыре чаши вина … но не напивался».
«В 4:30 утра первые взрывы потрясли кибуц. Начался обстрел из тяжелой артиллерии и минометов. Снаряды угодили в нижний этаж безопасного дома, пробив большие дыры в стенах. Многие кибуцники спали на втором этаже и спаслись чудом. Снаряд пробил стену, пролетел над кроватями, никого не ранив, и через другую стену вылетел наружу. Еще один снаряд попал в лестницу, когда люди бежали по ней вниз. Лестница обрушилась, но никто не пострадал. Все были в шоке. Они были убеждены в том, что “безопасный дом” неуязвим для артиллерии, но теперь они видели, как снаряды с легкостью пролетают сквозь цементные стены».
Так, 11 мая началась вторая атака арабов на Кфар-Даром. Теперь их силы состояли из батальона пехоты «Мусульманского братства» и египетских подкреплений: взвода бронемашин, вооруженных пушками, а также артиллерийской и минометной батарей. Обстрел продолжался два часа. Постройки кибуца были охвачены пламенем, были разбиты цистерны с водой кроме той, которая была вкопана в землю. В 7:00 были выпущены дымовые снаряды, и под прикрытием дыма начался штурм. Аврахам Димант приказал не стрелять, пока египтяне не подойдут к забору. Внезапный шквальный огонь, гранаты и мины ошеломили атакующих, многие погибли на месте, лишь одному удалось проникнуть за забор, но и он был тут же убит. В этот момент со стороны железнодорожной станции прозвучал гудок – это был сигнал к отступлению. Но бой совсем не был закончен. Обстрел начался снова. В 8:20 Димант передал в штаб в кибуце Нир-Ам: «Все электрическое оборудование и антенны уничтожены. Мы не сможем больше перезаряжать батареи. Работающих осталось только две…»
И снова египтяне попытались штурмовать кибуц. Они сумели подойти к забору и начали перерезать проволоку кусачками. Кибуцники открыли огонь, и первая же пуля попала в командира египтян. Его смерть прервала атаку, но в 10:00 она возобновилась. На сей раз впереди двигались бронетранспортеры, за ними противотанковые пушки, а после шла пехота. Но стоило защитникам кибуца подбить из противотанкового ружья один бронетранспортер, как вся египетская техника повернула назад. Пехота пошла было вперед, но напоролась на встречный огонь и тоже отступила. В 10:45 Димант попросил штаб прислать самолет – пусть сбросит бомбы на готовящихся к атаке египтян, а кибуцникам подкинет боеприпасов и медикаментов. Но только первая часть просьбы была выполнена, что оттянуло нападение до 3:30. Один артиллерийский снаряд попал в бочки с топливом, вызвав сильнейший пожар; другой взорвался у минометной позиции, завалив землей двух бойцов, – правда, они сумели выбраться. Казалось бы, самое время брать штурмом охваченный пламенем кибуц, но, к счастью, задачей подступивших к нему египетских солдат было эвакуировать своих раненых, включая командира. В 6 вечера Димант передал: «Не ранены только 35 человек. Все автоматическое оружие вышло из строя. Осталось всего 60 гранат. Все топливо и цистерна с водой уничтожены. Траншеи частично обвалились. Забор в нескольких местах прорван». Потери были с обеих сторон. Десятки египетских трупов валялись за забором, а кибуцникам пришлось хоронить четверых своих товарищей – всех из присланного к ним подкрепления. Они отвели участок для кладбища внутри поселения. Настроение было тяжелым, но его удалось поднять, после того как Яаков Бауэр и Иосеф Шлезингер принесли с поля боя много оружия.
В ночь на 13 мая Кфар-Даром подвергся танковой атаке. Увидев в темноте приближающиеся огни, кибуцники сначала решили, что это долгожданные подкрепления. С ужасом поняли они свою ошибку. Вражеский танк легко прорвался через забор, подмял его, перескочил через траншею, которая оказалась слишком узкой, и остановился в самом центре кибуца, поливая все вокруг пулеметным огнем. Но после начального шока поселенцы пришли в себя. Железными палками они «стреножили» гусеницы танка, затем подожгли его коктейлями Молотова, а когда люк открылся, то Ицхак Карлебах метнул внутрь гранату. В это время к забору подошел еще один танк, но тут же развернулся и уехал. Тем не менее, египетская пехота отважилась на новый штурм, однако угодила на минное поле. Точный огонь и гранаты кибуцников довершили разгром – элитный отряд «Мусульманского братства» был обращен в бегство.
А что же подкрепление? Действительно, был снаряжен очень солидный конвой, бронемашины, грузовики, рота бойцов. К несчастью, его продвижение затянулось, и только за полдень он подошел на расстояние двух километров от Кфар-Дарома (хотя планировалось, что вся операция завершится еще до рассвета). В этот момент два грузовика застряли в песке. Из-за спешки их решили взорвать, что и сделали, но в одном из них находилась взрывчатка, и грохот взрыва, казалось, разнесся по всему Негеву. Конечно, тут же начался обстрел, и теперь еще несколько машин застряли. Вражеская артиллерия пристрелялась, начались прямые попадания, появились раненые. В результате машины, которые были еще на ходу, вынуждены были повернуть обратно, а бойцы, прибывшие на подмогу Кфар-Дарому, добирались до него бегом и ползком, смотря по ситуации. Из 60 человек почти четверть была ранена. У них не было ни боеприпасов, ни провианта. Положение кибуца усугубилось катастрофически. Все это случилось 14 мая, в день провозглашения Государства Израиль.
И тут же защитники Кфар-Дарома стали готовиться к новому бою. Им удалось собрать оружие и боеприпасы убитых египтян, в том числе два противотанковых ружья, три пулемета марки Bren и много ручных гранат. С рассветом начались военные действия теперь уже регулярной египетской армии против ново провозглашённого государства, Бомбардировке с воздуха подвергся, в частности, Нир-Ам, кибуц, в котором находился штаб бригады «Негев». Из Кфар-Дарома были видны поезда, впервые перевозившие египетские воинские части. Еще вчера они вывозили остававшихся в Газе англичан.
15 мая в 10:30 утра египтяне предприняли атаку, которая была отбита, причем обороняющиеся удачно использовали гранатометы. Вдобавок, когда египтяне отступали, в небе появился легкий самолет Auster, который пилотировал еврейский пилот Эли Фейнгреш. Эли скинул на отступавших две бомбы, что побудило их спасаться бегством в роще неподалеку. Настроение в Кфар-Дароме было эйфорическим. Еще одна победа! Но ответ противника не заставил себя ждать. Артобстрел продолжался 4 часа, затем появилась пехота. Ахарон Давиди, участник этого боя, вспоминал: «Вражеский огонь воспламенил развалины бараков, стоявшие вдоль траншей, в которых мы находились. От жара наши волосы практически обгорели. Я боялся, что мы не сможем высунуть голову наружу, чтобы стрелять в наступавших. Это напомнило мне картинки со сражением в Варшавском гетто, и тогда я встал во весь рост и громко закричал: “Варшавское гетто! Варшавское гетто!” И открыл огонь. Пять или шесть солдат около меня тоже поднялись и начали стрелять». И снова египетская атака захлебнулась. На смену пехоте прилетели самолеты Spitfire, которые «обрабатывали» кибуц из пушек и пулеметов. С наступлением темноты обстрел прекратился. Ни одна постройка не уцелела. Даже запасная цистерна с водой была пробита двумя снарядами, но не насквозь, так что вода осталась только в нижней части. К изумлению кибуцников уголок столовой, которая одновременно служила им синагогой, остался нетронутым, включая ковчег с Торой. Как счастливы они были!
Неудачные попытки захватить Кфар-Даром подвели египетских военных к решению взять его измором, «осадив и перекрыв поступление любых видов помощи (людьми, водой и оружием)». Между тем в кибуце теперь было слишком много народу при скудных запасах провизии и воды. Поэтому в ночь на 18 мая часть солдат, включая легкораненых, покинула кибуц и пешком добралась до своих – на их счастье кольцо блокады на тот момент еще не замкнулось. Теперь поддерживать защитников Кфар-Дарома можно было, только сбрасывая им припасы с воздуха, но далеко не всегда они попадали на его территорию. С мая по июнь было осуществлено 19 таких рейсов. 17 из них выполнил Эли Фейнгреш. «У меня не было большого опыта в полетах ночью, а я еще должен был лететь на низкой высоте, чтобы меня не обнаружили и не открыли по мне огонь. Обороняющиеся сигнализировали мне кострами, куда сбрасывать груз. К сожалению, мы не предполагали, что вообще все вокруг будет в огнях из-за обстрелов. Поэтому было трудно понять, куда сбрасывать груз. Это было очень опасно».
Осажденные страдали не только от голода и жажды. В воздухе стояла нестерпимая вонь от разлагающихся в поле трупов, передвижение было практически возможно только ползком или пригнувшись, в светлое время суток египтяне вели снайперский огонь по любой цели, нельзя было ни мыться, ни сменить одежду. Кибуцники стали проводить «продуктовые рейды» с целью либо найти пролетевшие «мимо» грузы, либо собрать урожай с арабских участков (помидоры, морковь и т.д.). Однажды им удалось найти мешок с кормовой свеклой, из нее они много дней варили суп. Воду выдавали по полчашки два раза в день. Особенно страдали раненые. Доктор Рубинштейн, служивший во время войны в Красной Армии, делал все возможное, чтобы облегчить их страдания, но у него не было ни нужных инструментов, ни достаточного количества медикаментов. Он все время просил прислать их и даже угрожал «объявить забастовку». Аврахам Димант вспоминал: «Скорбь по погибшим, беспрестанная пальба, до смерти только один шаг. Жизнь висит на ниточке. Через все это мы прошли во время штурмов с 11 по 15 мая. Но это было легче, чем то, что наступило потом. Пока они нападали, у нас не было выбора. Встаешь, собираешься с силами, берешь в руки оружие и защищаешь свою позицию и свою жизнь. У тебя нет свободного времени для размышлений и сожалений. Но когда наступает война изнурением и блокадой, когда противник бесконечно осыпает тебя снарядами и даже не пытается сразиться с тобой в бою, твоя жизнь уже ничего не стоит. Теперь это изматывающая нервы игра в кошки-мышки, где мышка – ты сам, мечущийся по бункерам и туннелям».
Чтобы разрушить рутину, они решились на вооруженные ночные вылазки и стали минировать рельсы на железной дороге. Египетские саперы, правда, обнаружили и обезвредили мины. Тем не менее, чтобы держать их в напряжении, кибуцники продолжали это делать и дальше. Большой проблемой для них был информационный вакуум. Хотя радио у них было, но, чтобы сберечь батареи, они прослушивали только новости и только один раз в день. Бункер, где оно находилось, был маленьким, и тогда Ицхак Ахитув начал выпускать рукописный информационный бюллетень. Он готовил его каждый день, включая туда новости Кфар-Дарома, юмор и, по пятницам, отрывок из Торы. 6 июня им удалось починить насос, и вода опять потекла. 7 июня – новая радость. Это небольшой конвой прорвался к ним с припасами.
С 11 июня начались перемирия между Израилем и арабскими государствами. Они то срывались, то возобновлялись, появились офицеры ООН, Красный Крест, стали вывозить тяжелораненых и т.п. Что-то должно было поменяться. И 7 июля израильское руководство приняло решение об эвакуации Кфар-Дарома. Диманту было четко сказано, пишет Арье Ицхаки, что это было решение лично начальника генштаба, что оно носило тактический характер и не имело ничего общего с безупречным поведением кибуцников. «Защитники Кфар-Дарома испытали массу эмоций: оскорблённое самолюбие, шок, разочарование и апатию. После всех стараний и жертв Кфар-Даром надо было оставить врагу! 22 месяца они строили это поселение и потом защищали его что было сил. 222 дня сражались они, семь с половиной месяцев, три из них в условиях блокады. 10 человек погибли, десятки были ранены. Неужели все было напрасно?!»
***
Второй раз Кфар-Даром пал 18 августа 2005 года (Подробнее в выпуске «Израильской панорамы» (Каскад #556) Петра Люкимсона – прим. Ред.). Решением правительства Ариэля Шарона весь комплекс израильских поселений в полосе Газа был эвакуирован в рамках «одностороннего размежевания». По иронии судьбы генерал Дан Харел, отвечавший за ликвидацию Гуш-Катифа, был назван в честь своего дяди Дана Каца, павшего, защищая Кфар-Даром в 1948 году. Бульдозеры Армии обороны Израиля снесли все постройки в Кфар-Дароме. Его жители были переселены в многоэтажный дом в Ашкелоне, а на их земле арабские террористические организации создали тренировочный лагерь.
