В советской школе Черная Гвардия была не известна, ни школьникам, ни учителям. Да и в институтах про неё не рассказывали, хотя кто-то возможно и знал. Хорошая Красная гвардия за рабочих и крестьян, плохая Белая гвардия за буржуев и помещиков и никакой Чёрной Гвардии. Правда, была песня:
Белая армия, черный барон
Снова готовят нам царский трон.
Нам объяснили, что черный барон – это русский барон Врангель, так как ходил в черной одежде, главнокомандующий Белой армии. Но не сказали: зачем Врангель, приспешник героя Февральской революции генерала Корнилова, того самого Лавра Корнилова, который лично арестовал царскую семью, готовил нам царский трон? Да и главнокомандующим барон был недолго. С лозунгом «Крым наш» барон Врангель готовил бегство русской армии от наступавших через Сиваш, руководимых Махно, отрядов украинской Черной Гвардии.
Пока большевики из дезертиров и продажных офицеров создавали Красную Армию, анархисты бросили призыв «К оружию!».
«Жестоко те господа ошибаются, думая, что настоящая революция уже закончена, что теперь осталось только закрепить те паскудные завоевания, что достались трудовому народу. Нет! Настоящая революция, социальная революция, освободительница трудящихся всех стран, только начинается» – писала в те дни газета «Буревестник», орган Петроградской федерации анархистов. Началось создание вольных боевых дружин «Чёрной гвардии».
Потом «кремлевские мечтатели» повесят на анархистов все грехи: и бандитизм, и погромы. Мол, брали в Чёрную Гвардию всех без разбора. Но это не так.
«Приём боевиков в Чёрную Гвардию производится по рекомендации или: 1) Местных групп; 2) Трёх членов Федерации; 3) Фабрично-заводских комитетов; 4) Районных Советов, ежедневно, с 10 до 2 часов дня, в помещении дома «Анархия» (М[алая] Дмитровка, 6».
Газета «Анархия» № 15 за 10 марта 1918 года.
Но так как поток желающих записаться в Чёрную Гвардию не ослабевал, пришлось ещё раз уточнить:
«Товарищи, желающие записаться в Чёрные Боевые Дружины, должны озаботиться получением рекомендаций.
Не имеющие рекомендаций, не могут быть включены в списки Боевых Дружин».
Газета «Анархия» № 22.
Если в России Черная Гвардия предана забвению, то в современной Украине и по сей день есть идейные анархисты. Вот как описывает в 2003 году события 1918 года ведущий теоретик и бессменный председатель исполнительного комитета Политической партии «Союз анархистов Украины» Вячеслав Азаров:
«Несмотря на все идеологические разногласия, анархисты сознательно шли вместе с большевиками на Октябрьский переворот. Такой подход объяснял А. Боровой, утверждая, что, социалистический строй – лишь необходимый этап, который должно пройти общество. Миссия социализма в том, чтобы с технико-экономической и психологической стороны подготовить общество к восприятию анархии. И анархисты должны были всячески приближать наступление социализма, чтобы потом сразиться с ним в последней борьбе. «Мы, анархисты, не считаем возможным отказаться от активного действия за этот лозунг («Вся власть Советам» – В.А.), вкладывая в него… наше толкование безвластия» («Вольный Кронштадт», 25.11.17 г.). Именно поэтому анархисты в рядах Красной гвардии брали Зимний. Анархистская дружина И. Жука (200 чел.) штурмовала Михайловское юнкерское училище. Участник июльской обороны дачи Дурново анархист А. Железняков во главе сводного отряда кронштадтских матросов арестовал Временное правительство. И. Блейхман, Х. Ярчук и В. Шатов вошли в состав Петроградского ВРК.
Однако, с первых же дней «комиссародержавия» тактический союз анархистов с большевиками стал разрушаться. Уже на заседании ВЦИК 11 ноября 1917 г. анархисты поддержали предложение о создании «однородного социалистического правительства» из представителей всех левых партий и движений. Большевики отвергли это предложение, как попытку ликвидации диктатуры пролетариата и, тем самым, дали старт гражданской войне. В ответ на это, на II съезде Советов в декабре 1917 г. анархистская фракция обвинила Ленина в «красном милитаризме» и в том, что Совнарком держится у власти лишь на силе штыков. Кроме того, в отличие от большевиков, пытавшихся расплатиться сепаратным Брестским миром за деньги германской разведки, выделенные на переворот, анархисты считали продолжение мировой войны важным фактором «подталкивания» революции в других странах».
Царь правил из своего Зимнего дворца, Керенский тоже, а Ленин из Смольного, захваченного большевиками в «тяжёлой борьбе» – здания института благородных девиц. В Петрограде Ленин задерживаться не собирался. Вскоре после заключения Брестского мира начинается подготовка к трусливому бегству советских комиссаров из «колыбели революции» в Москву.
«После того как Советской власти с громадным напряжением удалось отбить наступление немцев на Петроград через Псков, когда был организован Высший Военный Совет, в обязанность которого было вмененое устройство завесы по нашим границам против внешнего врага, в правительстве возник вопрос, где быть столице нового Советского государства. Разведывательные сведения, стекавшиеся в 75-ю комнату Смольного, ясно говорили, что устремления множества шпионов, международных авантюристов и белогвардейцев всецело были направлены на прежнюю царскую столицу, и что здесь жить новому правительству становилось небезопасно» – пишет 10 марта 1918 г В.А. Бонч-Бруевич.
А в Москве в то время укреплялись анархисты. Аспирант факультета социальных наук НИУ ВШЭ Сергей Простаков 13 августа 2014 описывает эти события так:
«В ходе революционных событий образовалась Московская федерация анархистских групп (МФАГ). Когда Совнарком переехал в Москву, то МФАГ оказалась одной из самых влиятельных политических сил, организованно противостоявшей в тот момент большевикам в городе. В ее состав входили более 50 групп, называвшихся «Ураган», «Авангард», «Автономия», «Смерч», «Лава» и так далее. Были и национальные, и профессиональные группы. Базировались анархисты в 25 московских реквизированных особняках.
Переезд правительства в Москву поставил перед большевиками задачу «наведения порядка» – ликвидации столичной оппозиции диктатуре пролетариата. Это привело только к тому, что позиции МФАГ только выросли. Теперь уже бывшие соперники анархистов левые эсеры видят в Черной Гвардии единственную силу, способную дать отпор действиям чекистов, которые развернули борьбу с инакомыслием. Так, эсеры направили 70 офицеров для усиления Черной Гвардии опытными военными.
Очень быстро ситуация стала разворачиваться в сторону открытого столкновения.
Большевики начали свое наступление с информационной кампании».
В. Волин, видный теоретик анархизма тех лет в книге «Неизвестная революция. 1917-1921» рассказывает: «Заключив Брестский мир, правительство почувствовало себя достаточно уверенным, чтобы повести беспощадную борьбу против своих противников «слева» (левых эсеров и анархистов).
Ему надо было действовать методически и осторожно.
Прежде всего, по приказу правительства коммунистическая печать начала клеветническую и лживую кампанию против анархистов, которая день ото дня все усиливалась. Одновременно, в процессе проведения митингов и собраний активно готовилась почва на заводах, в армии и в обществе в целом. Изучалось настроение масс.
Вскоре правительство убедилось, что может рассчитывать на вооруженные силы, притом, что массы останутся более-менее безразличными или не смогут серьезно повлиять на события.
В ночь на 12 апреля все анархистские организации Москвы – в том числе «Федерация анархистских групп Москвы» – под лживым и абсурдным предлогом были разгромлены полицией и войсками. В течение нескольких часов город имел вид осажденного. В «акции» участвовала даже артиллерия.
Эта операция послужила сигналом к разгрому либертарных организаций почти во всех крупных городах страны. Как всегда, провинциальные власти в своем рвении превзошли столичные.
Троцкий, который в течение двух недель готовил удар и лично агитировал в полках против «анархо-бандитов», выразил удовлетворение власти в своем известном заявлении «Наконец Советская власть железной метлой избавляет Россию от анархизма!»
Интересную подборку цитат составил современный исследователь из Днепропетровска А.В. Дубовик. Вот несколько отрывков из неё.
Горелик А. «Анархисты в российской революции». Буэнос-Айрес. 1922:
«Многие товарищи были взяты полуодетыми. Один из анархистов, тов. Ф., спросил у следователя, ведшего это дело – «Зачем вы это сделали?» Следователь на это ответил: «Представители Антанты сидят в Вологде и отказываются от переговоров, заявляя, что с правительством, идущим рука об руку с анархистами и дающим им такую свободу, они не могут говорить… Мы не могли иначе поступить. Вы сами должны понять, – что иначе мы поступить не могли».
Сообщение газеты «Правда» того времени:
«11 апреля состоялось экстренное заседание Чрезвычайной комиссии, на которое были приглашены представители учреждений и всех городских районов, и было решено в ночь на 12 апреля приступить к разоружению различных групп, именующих себя анархистами, ибо за последнее время с их стороны произошел целый ряд вооруженных выступлений, сопровождавшихся насилиями и грабежами. Кроме того, имелись сведения, что у них хранится масса оружия, бомб, взрывчатых веществ и даже орудия. Все это, несомненно, представляло постоянную угрозу для населения Москвы, и должно было быть ликвидировано. В ликвидации приняли участие отряды Чрезвычайной комиссии и советские войска: с вечера были приняты все меры предосторожности, т.е. соответствующие районы оцеплены, расставлены пулеметы, районные Советы предупреждены. Всего было намечено к ликвидации 25 очагов. Вечером же был произведен ряд арестов, причем особых эксцессов не было. В 12 часов ночи отряды приступили к операциям: против занятых анархистами особняков были выставлены броневики, и осажденным было предложено выдать оружие. Большинство особняков после самого незначительного сопротивления сдались и выдали оружие. Отчаянное сопротивление оказали засевшие в доме «Анархия» на М. Дмитровке, на Поварской улице, в д. № 9, в особняке Цейтлина и на Донской улице. На Поварской улице пришлось взорвать ворота, и только тогда осажденные сдались и выдали оружие; на М. Дмитровке анархисты, видимо, знали о предстоящем разоружении и приготовились к обороне: были выставлены пулеметы в окнах и на крышах соседних домов, расставлены часовые и даже поставлено горное орудие. На предложение сдаться раздались ружейные выстрелы, было брошено несколько бомб.
После оживленной перестрелки со стороны анархистов раздался рев пушки, тогда решено было обстрелять дома, где они засели, артиллерией. Первыми же выстрелами было сбито выставленное анархистами горное орудие, вторыми разбит подъезд дома «анархия»; еще несколько снарядов – и осажденные сдались. В доме «Анархия» найден огромный склад всевозможного оружия от револьверов до горных орудий включительно. В подвале дома обнаружены большие запасы продовольствия.
На Донской улице отряды Чрезвычайной комиссии также встретили упорное сопротивление, и только к 12 часам дня было закончено разоружение. К 2 часам дня все было закончено, оружие отобрано и переписано, арестованные – около 400 человек – отправлены в Кремль, где Чрезвычайная комиссия приступила к допросу. Состав арестованных весьма разношерстный – много женщин и подростков в форме различных учебных заведений. Отмечен целый ряд лиц с громким уголовным прошлым.
Во время операций пострадали от обстрела дома бывшего купеческого общества, Цейтлина, Грачева на Поварской и 2 дома на Донской улице. Со стороны анархистов убито и ранено около 30 человек, из отрядов Чрезвычайной комиссии ранено 10-12 человек.
P.S. газета «Анархия» по распоряжению Чрезвычайной комиссии закрыта».
Из беседы заместителя председателя ВЧК Я. Х. Петерса с корреспондентом газеты «Известия»: «…Борьба с бандитизмом поглощала все наше внимание до самого переезда в Москву.
Тут мы натолкнулись на относительно мало распространенное в Петрограде явление – на густую сеть активно выступающих анархистских организаций. Последние в Москве представляли собой как бы вторую параллельную Советской власти власть: они выдавали ордера, имели Черную Гвардию и т.д.
Мы решили проникнуть в анархические коммуны, и, после обследования их, мы убедились, что громадное большинство членов этих коммун – обыкновенные бандиты, ничего общего с идейным анархизмом не имеющие. Тогда мы решили приступить к разоружению этих коммун. В одну ночь при помощи вооруженной силы мы блестяще выполнили эту задачу. Следствие по делу анархистов доказало, что наше предварительное обследование не было ошибочным: среди арестованных не более 5% оказались идейными анархистами».
С идейными анархистами большевики ругаться боялись.
Из заявления совета народных комиссаров города Москвы и московского областного президиума московского совета рабочих депутатов:
«Несмотря на самую вызывающую и резкую идейную критику Советов и Советской власти на страницах анархических газет «Анархия», «Голос Труда» и других, Московский Совет Рабочих Депутатов не предпринимал никаких мер против анархистов, питая доверие к идейной их части, надеясь, что эта идейная часть справится с той массой чисто уголовных и явно контрреволюционных элементов, которые укрывались под флагом московских групп анархистов.
Президиум Московского Совета Рабочих Депутатов призывает все население к полному спокойствию; всякую попытку к выступлению он будет пресекать всеми силами».
Ф. Дзержинский сообщает газете «Известия» того времени: «Я должен заявить, – и при этом категорически, что слухи в печати о том, что Чрезвычайная комиссия входила в Совет Народных Комиссаров с ходатайством о предоставлении ей полномочий для борьбы с анархистами, совершенно не верны. Мы ни в коем случае не имели в виду и не желали вести борьбу с идейными анархистами. И в настоящее время всех идейных анархистов, задержанных в ночь на 12 апреля, мы освобождаем, и если, быть может, некоторые из них будут привлечены к ответственности, то только за прикрытие преступлений, совершенных уголовными элементами, проникшими в анархические организации. Идейных анархистов среди лиц, задержанных нами, очень мало, среди сотен – единицы».
В то время в России анархисты были единственной интернациональной вооруженной силой способной, не струсив, противостоять любому врагу. И они воевали всю Гражданскую войну. Одни против всех. Против Германии, Австро-Венгрии, стран Антанты, Белой Армии Деникина, Красной Армии Троцкого – против любой власти. Анархисты Черной Гвардии воевали за то, о чем «с детских лет мечтал» В. Ульянов в стихотворении Сергея Михалкова «В Музее В.И. Ленина» – «чтоб на родной земле, жил человек своим трудом и не был в кабале». Они воевали за Россию, за её счастливое будущее, но Ленинской России анархисты были чужими.
В государстве дорвавшихся до власти жандармов, бюрократов и стукачей – для анархистов не было места, впрочем, как и для любого другого проявления свободомыслия.
